Летние солнечные дни заливают тайгу, горы и сам Байкал таким ослепительным сиянием, что светло-гранитные валуны, обкатанные вековечными волнами, лежат на береговой гальке, как раскаленные сгустки света. Дерзкая и пронзительная зелень весны сменяется спокойным, благородным свечением тайги, словно оцепеневшей от жары, от обилия солнца, от охватившей мир плотной тишины. Краски загустели, стали контрастными, прозрачность воздуха, словно гигантская линза, сближает расстояния и позволяет рассмотреть среди зеленого моря темные острова пихтача, нежные одеяния лиственничных рощ, искрящуюся листву березняка. И когда нежданная туча заслонит вдруг солнце, то сияющие березовые стволы продолжают светиться. А если туч набежит много и они низко повиснут над водой, то и небо вберет в себя этот всепоглощающий зеленый свет, и покажется вдруг, что и не тучи это вовсе, а клубящиеся живые травы.
С конца июня - время туманов. Напоенный влагой воздух скатывается с гор в долину Байкала не видимыми глазу водопадами. Здесь влага густеет, и вот уже весь простор залит густым молоком, и суда, захваченные в нежданный плен, пронзительно гудят, предупреждая друг друга, и голоса их тонут в тумане.
С вершины пика Черского, что стоит в истоке Ангары, можно увидеть и это белесое сияние, затопившее, точнее - запеленавшее весь простор озера-моря, и четкий, высвеченный солнцем окрестный мир с его фантастическими скалами, ледяным сиянием снежных вершин на противоположном берегу Байкала. Какое-то невообразимое сочетание кристальной чистоты и белесого, вязкого, влажного полотна, за которым от одного борта маленького катерка не видишь другого. Такие туманы бывают в июне, июле и августе. Иногда их мгновенно развевает береговой ветер, иногда они уныло стоят над водой и два, и три дня.
Вода в Байкале студеная. Даже в самую жаркую пору, которую не зря ведь называют вершиной лета, она прогревается на поверхности озера лишь до 13 градусов. Но сибиряки, между тем, знают немало мест, где солнце все же побеждает холод, и тогда берег Байкала ничем не отличается от крымского и кавказского курортов. Впрочем, нет, отличается. Вода здесь пресная и прозрачная, а песок и галька имеют свои неповторимые оттенки цвета.
В отдельных местах вода прогревается даже до 23 градусов. В дельтах крупных рек, таких как Селенга и Баргузин, на мелководьях, например, в заливе Провал. Его название - отзвук давней трагедии, изменившей в одночасье линию байкальского берега. В январе 1862 года на юго-восточном побережье сибирского моря разразилось мощное землетрясение. Десятибалльный подземный шторм качал гигантские горы, разламывал земную кору, а здесь, в дельте реки Селенги, обширная степь, площадью почти в 260 квадратных километров - с улусами, стадами скота, покосами и огородами, юртами и избами, опустилась вниз на несколько метров и стала дном залива: сминая все на своем пути - деревья, строения, стога сена - сюда ринулась байкальская вода. Так, должно быть, чувствовали себя люди в дни Великого потопа. На лодках, на обломках строений добирались жители долины к берегу, который к тому времени перестал уже вздрагивать от подземной непогоды. Люди спаслись, но погибло много скота. Теперь в этом месте - тепловодье.
Есть места, где прибрежная вода отделена от морской огромными каменисто-песчаными косами, называемыми здесь «каргой». Такая коса сделала Посольский залив местом благодатным: неглубоко - а обычно на Байкале почти сразу же у берега начинается неимоверная глубина, вода, как парное молоко, берег, покрытый бархатистым песком...
Лето - время рыбаков и путешественников. Обычно промысловый лов, особенно его начало, был праздником для жителей прибрежных сел и деревень. Бросали другие дела, отодвигали заботы, семьями поселялись на берегу в балаганах, запасая вкуснейшего омулька и на зиму, и на весну. Такие артели снабжали потом всех сибиряков и свежей, и соленой, и вяленой, и копченой рыбой. В годы второй мировой войны, спасаясь от голода, стали ловить омуля мелкоячеистыми сетями, и не только в сезон. И популяция этой воспетой в народных сказаниях рыбы ослабла, стала настолько непродуктивной, что ученые забили тревогу. Полтора десятилетия местным рыбакам пришлось довольствоваться скромным рационом: лов был запрещен. Так ученые спасли уникальный мир Байкала, в котором все взаимосвязано: вода, солнце, планктон, малюсенькие рачки, серебристый омуль, океанская нерпа и человеческая жизнь.