Первый сезон двухлетней экспедиции «Миров» закончился 10 сентября 2008 года. Последнее погружение состоялось 8 сентября в заливе Лиственичном, где мы хотели рассмотреть геологическую структуру истока Ангары, поскольку существовало мнение, что река образовалась из-за переполненности Байкала ввиду таяния ледниковых полей; подмытые изливающимся потоком воды склоны хребта обрушились, образовав так называемый «Ангарский перекат». Но действительно встретив гигантский завал камней, мы отставили работы до следующего года, не желая разбить аппараты в последний день экспедиции. Зато близ порта Байкал на глубине около 300 метров мы неожиданно наткнулись лучами прожекторов на груду ящиков с патронами времен гражданской войны, вероятно, упавших при спешной эвакуации красногвардейцев в июле 1918 года. Глубоководные аппараты 17 сентября были перевезены в теплые ангары иркутского авиаремонтного завода, где успешно прозимовали.
Однако экспедицию 2009 года едва не подкосил всемирный финансовый кризис, больно ударивший и по «Метрополю». Еще в апреле, побывав в Москве, я видел, в какой неопределенности находится Фонд содействия сохранению озера Байкал. Существовало реальное опасение в невозможности завершения программы научно-исследовательских работ. Руководство Фонда даже обратилось к Правительству России с просьбой о финансовой помощи. Президент РФ Д.А. Медведев, премьер В.В. Путин, спикер Совета Федерации СМ. Миронов и другие первые лица с большим интересом ознакомились с полученными материалами и положительно ответили на приглашение осуществить погружение на дно Байкала.
8 июля 2009 года свое обещание первым исполнил С.М. Миронов, принявший участие в работе Байкальского экономического форума в столице Бурятии. И это понятно: по базовому образованию он геолог, исследовал земную кору на Алтае и в Монголии, а посему на Байкал его привели чисто профессиональные интересы. 1 августа экспедиция принимала главу Российского Правительства В.В. Путина. Он с нескрываемым интересом осмотрел «Миры» и научные лаборатории на кораблях, беседовал с участниками проекта по изучению Байкала. Без признаков волнения сам совершил путешествие в черные глубины озера, достигнув отметки в полтора километра. «Ничего подобного я в своей жизни никогда не видел!» ‑ признался он, поднявшись на поверхность. Его поразила удивительная чистота и прозрачность воды, своеобразие жизни в водных толщах, само ровное дно озера. А в беседе с руководством Института океанографии РАН, кому принадлежат «Миры», он согласился, что финансировать работу уникальных глубоководных аппаратов должно государство, как и подготовить пилотов по обслуживанию сложнейших приборов сродни космическим, ибо на сегодняшний день в России имеется только три человека, способных проводить пилотирование в глубинной бездне морей и океанов. Все они, кстати говоря, в тот день присутствовали в погружении субмарин, и В.В. Путин имел возможность понаблюдать, насколько ответственна их работа. Его посещение экспедиции селило надежды, что отныне государство будет оказывать глубоководным аппаратам столь же деятельное внимание, каким пользуется космическая отрасль.
Рабочая команда прибыла в Иркутск в конце мая, две недели занимаясь подготовкой аппаратов к предстоящим погружениям. Несмотря на пошатнувшееся здоровье, прилетел и сам A.M. Сагалевич, но основная тяжесть расконсервации и технических испытаний легла на пилота Е.С Черняева, отныне ответственного за два аппарата. Одновременно велась расчистка «Ангарского переката», чтобы 65-метровая платформа «Метрополь» с двумя батискафами и мощным краном на борту могла выйти из Иркутского моря в открытый Байкал. По местным обычаям немного «побурханили», то есть совершили шаманский обряд задабривания духа ‑ покровителя озера. В прошлом году шторм не дал экспедиции выйти в море, и так простояли несколько дней, пока местные старожилы не посоветовали умилостивить божества здешних мест. «Побурханили» ‑ и тут же стихли волны, выглянуло солнце, установился полный штиль.
‑ Я всегда скептически относился к ритуалам,‑ говорит микробиолог Александр Лихошвай,- но, побывав в экспедиции, понял, что древние обряды существуют отнюдь не просто так. Мы четыре раза пытались отобрать пластиковой трубкой на дне Байкала керны, но безуспешно. Лишь после того, как «побурханили», осадок был отобран.
Однако в 2009 году Байкал почему-то неохотно принял дары. В первые дни на одном из глубоководных аппаратов обнаружилась утечка масла; второй «Мир», продолжив исследование каменного завала в истоке Ангары, ударился о подводную скалу, сломав обод, защищающий ходовой винт. А сваривать титановую сталь обычными аппаратами непросто, нужна высокая температура, чего в походных условиях почти не бывает. Но благодаря четкой работе пилотов Евгения Черняева и Виктора Нищеты с командой техников серьезную поломку устранили, но во время экскурсий людей на «Миры» след от аварии, случившейся на дне Байкала, стали демонстрировать. В первых числах сентября ударили аномальные холода, пошел снег, разыгрался шторм, а тут еще вышел из строя один из «Миров». Так как один аппарат на большую глубину опускать нельзя, полевой сезон 2009 года пришлось свернуть.
В первых погружениях «Миров» 2009 года помимо председателя Попечительского совета Фонда содействия сохранению озера Байкал Михаила Слипенчука, академиков и член-корреспондентов РАН приняли участие молодые научные сотрудники Лимнологического института микробиологи Ольга Шубенкова и Александр Лихошвай, уже погружавшиеся в 2009 году. В день их нового погружения хотя и шел дождь, но стояло безветрие, и волны были небольшими. Пока палубная команда готовит глубоководные аппараты к работе, молодые ученые проверяют приборы, с которыми предстоит работать на большой глубине.
А тем временем Михаил Слипенчук на импровизированной пресс-конференции журналистам озвучивает программу работ второго этапа экспедиции. В новом сезоне она более объемна и продолжительна, рассчитана на три месяца. Для этого необходимо осуществить не менее 100 погружений. А это много, если иметь ввиду, что в сутки совершается только два спуска при восьмичасовой работе аппаратов под водой. При сильном шторме работы прекращаются во избежание аварии 2008 года, когда волна ударила «Мир» о борт «Метрополя» и сломала его боковой винт. Исследователи погружаются на дно Байкала по очереди, а пилотам Черняеву и Нищете приходится проводить в черной бездне озера все дни подряд.
Вот почему корреспонденты буквально задавили Евгения Черняева вопросами.
‑ Можете рассказать в общих чертах, как управлять аппаратом? С чем наглядно можно сравнить управление «Миром»? Похоже ли это, например, на управление автомобилем?
‑ Наверное, можно сравнить только с управлением другим подводным аппаратом, с машиной вряд ли можно сравнить. Да и с самолетом или вертолетом можно сравнить разве что по количеству тумблеров или джойстиков, по количеству оборудования само пилотирование в воде отличается, потому что оно медленное. Надо понимать, что все нужно делать с опережением. В воде совсем другая гидродинамика, не как в воздухе, и надо чувствовать все эти движения. В воде есть преломления изображения, есть некоторый обман ‑ так, когда выдвигаешь манипулятор, кажется, что ты попал на предмет, а это не так.
‑ Какая средняя скорость движения в воде аппарата?
‑ Все зависит оттого, передвигаемся ли мы в толще воды, чтобы выйти в намеченную точку, или же мы хотим обследовать дно. Если двигаемся со скоростью один узел (около 0,5 м/с), то дно проходится быстро, и можно заметить только более крупные предметы. Все зависит от нашего желания. Если хотим подробно исследовать дно, то надо двигаться со скоростью примерно пол-узла или останавливаться, если есть какие-то интересные объекты.
‑ А как вообще можно стать пилотом аппарата?
‑ Это сложно, надо иметь несколько профессий. Я ‑ инженер-электронщик, принимал участие в конструировании подводных аппаратов, как погружавшихся в 1977 году «Пайсисов», так и «Миров». У нас каждый человек ‑ конструктор или в механике, или в гидравлике, или занимается связью, или водолазом прыгает на аппарат. Невозможно взять сразу всех в аппарат ‑ и инженеров, и водолазов, поэтому человек должен совмещать несколько профессий.
‑ В какой точке земного шара вам бы еще хотелось побывать с аппаратами «Мир»?
‑ Я очень большое удовлетворение получил, когда мы добрались до Северного полюса. Фактически мы прошлись по всем океанам, я только на Южном полюсе не был. Вообще мне интересны любые точки, даже там, где я уже был. Вода устроена так, что видимость там не такая, как на воздухе, и каждый раз видишь что-то новое для себя. Например, на Байкале я 32 года назад погружался с «Пайсисами», и сейчас было бы очень интересно посмотреть и сравнить, ведь еще с тех времен помнишь какие-то вещи.
Но вот в конце первого дня работы из глубин Байкала всплывают «Миры», и журналисты переключаются к героям события Ольге Шубенковой и Александру Лихошваю, жадно ловя каждое их слово о впечатлениях от совершенного погружения.
‑ Сложно психологически пережить операцию, когда завинчивается наглухо люк? ‑ спрашивает корреспондент газеты «Московский комсомолец» Светлана Самоделова.
‑ При первом погружении эмоции просто захлестывали. Мы чувствовали себя космонавтами! Это непередаваемые ощущения. Страшно не было, потому что мы понимали, что находимся в надежных руках профессионального и слаженного коллектива. «Миры» обслуживает команда из 30 человек, у них скоординировано каждое движение.
‑ Я радовался,‑ продолжает разговор Александр Лихошвай.‑ Ведь на погружение мы записывались в очередь на год вперед. Однако перед стартом стало немного не по себе. Представлял: над головой будет целый километр воды, а мы в маленькой двухметровой капсуле.
Волнения новичков понятны. На глубине на иллюминаторы обзора давит сила, равная весу двух тяжелых танков. Члены экспедиции любят проделывать такой фокус: за борт «Миров» цепляют капроновую сетку, заполненную пластиковыми стаканами. При подъеме наверх из разовых стаканов получается подобие маленьких рюмочек, расхватываемых на сувениры.
Мир гидронавтов на долгие восемь часов тесен. Диаметр кабины субмарин всего два метра десять сантиметров. Как и космический корабль, он напичкан приборами и проводами. Не дай бог случайно задеть какой-либо рычажок, нажать кнопку или порвать сложную паутину соединений!
Чтобы пробраться в капсулу, нужно преодолеть узкий лаз по вертикальной лестнице и найти место трем человекам, не мешая друг другу в работе. А когда экипаж состоит из людей тучных (а ученая братия старшего поколения почти вся такая), то ситуация напоминает сельдей в бочке.
Между тем тяжелый кран поднимает «Мир» над палубой платформы «Метрополь» и опускает его на воду практически под крышку люка. Матрос-водолаз ловко прыгает с резиновой лодки на корпус, отщепляет «пуповину» (так гидронавты называют трос, который соединяет аппарат с судном). Из радиорубки раздается команда на погружение. Пилот открывает клапаны забора воды и балластные цистерны субмарины, и «Мир» со скоростью 25 метров в минуту начинает погружаться в черную зловещую бездну Байкала.
Журналисты спрашивают Ольгу Шубенкову, каковы условия жизнедеятельности внутри замкнутого объема «Миров».
‑ Внутри аппарата создается атмосферное давление, и подается газовая смесь для дыхания. Место в центре предназначено для пилота, мы со вторым наблюдателем располагаемся на боковых диванах-банкетках напротив двух небольших иллюминаторов. После окончания фотической зоны ‑ куда еще проникает свет (а это где-то 100 метров) ‑ наступает вечная ночь, аппарат ныряет в гидрокосмос. И тогда включаются наружные прожекторы, которые освещают пространство в радиусе 10‑15 метров, и становится светло, как днем. Капсула по соображениям экономии электроэнергии не обогревается. А температура внутри сферы может упасть на дне до 10‑12 градусов, поэтому мы еще наверху под комбинезоны надеваем теплые вещи.
Семь часов, что мы провели под водой, пролетели незаметно. Конечно, жизнь в озере не такая насыщенная, как в морях, но и здесь есть на что посмотреть! Первой из живых существ мы увидели прозрачную рыбку ‑ голомянку, которая обитает только в Байкале. Она завтракала, повиснув вниз головой,‑ собирала планктон, который поднимался вверх. Потом мы увидели множество рачков-амфипод. Вся живность через иллюминатор казалась огромной, потому что его стекло, толщина которого составляет 18 см, увеличивало объекты в полтора раза.
Примерно так рассказывают о своих впечатлениях от глубинного мира Байкала все гидронавты-исследователи, дополняя картины своими профессиональными наблюдениями: геолог ‑ о строении дна и стенок котловины; биолог ‑ о формах и особенностях обитания живых существ; гидрохимик ‑ о составе водной массы; историк ‑ об артефактах деятельности людей в прошлом и так далее. Все вместе составляет научный материал, который будет изучаться будущими поколениями исследователей. Я провожал в черную бездну Байкала десятки коллег по науке и записывал их впечатления, легшие в основу этой книги. Журналисты опубликовали сотни статей и озвучили немало телероликов, за что победители объявленного конкурса в июле 2009 года получили право самолично погрузиться на дно Байкала, а М.В. Слипенчук вручил им сертификаты и нагрудные знаки гидронавтов-исследователей. Думаю, что после окончания экспедиции мы еще долго будем читать их восторженные отклики, а ученые - будоражить общественность планеты рассказами о своих открытиях. Понятно, что и моя книга охватывает еще не все этапы двухлетней экспедиции, преимущественно первого года работ, поскольку рано озвучивать хотя бы предварительные результаты продолжающихся исследований. Однако скажу, что по итогам только первой недели работ на «Мирах» 2009 года стало совершенно очевидно, что с закрытием Байкальского целлюлозно-картонного комбината вода в озере с осени прошлого года стала чище, флора и фауна «повеселели», его экосистема избавляется от стрессовой ситуации. Если поддерживать ситуацию, то можно говорить о реальном спасении озера Байкал за ближайшие годы.