Eng | Рус | Буряад
 На главную 
 Новости 
 Районы Бурятии 
 О проекте 

Главная / Каталог книг / Электронная библиотека / Озеро Байкал

Разделы сайта

Запомнить меня на этом компьютере
  Забыли свой пароль?
  Регистрация

Погода

 

Законодательство


КонсультантПлюс

Гарант

Кодекс

Российская газета: Документы



Не менее полезные ссылки 


НОЦ Байкал

Галазий Г. Байкал в вопросах и ответах

Природа Байкала

Природа России: национальный портал

Министерство природных ресурсов РФ


Рейтинг@Mail.ru

  

Яндекс цитирования Яндекс.Метрика

Размышление об имидже и брэнде Байкала

Автор:  Карнышев А.Д.
Источник:  Байкал таинственный, многоликий и разноязыкий. - Иркутск, 2007. - С. 430-440.

Мы, сибиряки, привыкли раскрашивать Байкал в яркие и вос­торженные краски. Чего только стоят высказывания и мысли извест­ного писателя В.Распутина, от которых веет талантом, восхищением и любовью. Многие из них раскиданы по разным его произведениям, и чаще всего отражают уникальность Байкала: «Человека брала ото­ропь при виде Байкала, потому что он не вмещался в его представ­ления: Байкал лежал не там, где что-то подобное могло находиться, был не тем, чем действует обычно «равнодушная» природа. Это было нечто особенное, необыкновенное и исключительное».

Старожилы Байкала настолько освоились с положительным, восхищающим окружающих имиджем священного моря, что даже как-то не думается, что могут быть какие-то иные его восприятия и оценки. Но ведь долгие времена все было совершенно иначе, если брать во внимание не красоту, а общую привлекательность Байкала. При этом у древних народов встречались довольно-таки неприятные метаморфозы. В малоизученной рукописной книге XII века «Дико­винки сотворенного» арабы называли Байкал именем Бахр-ал-Бака, что в переводе означает «Море, рождающее много слез» или «Море ужаса». Весьма интересно и специфично сделанное в данном манус­крипте описание этого «ужасающего» водоема: «Бахр-ал-Бака. Это море с удивительно прозрачной и приятной на вкус водой. Оно рас­положено за морем Алмазов. Всевышний создал его в форме двух рогов, соединенных вместе. Оно возникло из подземной расщелины. И стонало оно всегда и будет стонать вплоть до судного дня. И море это находится в постоянном волнении и реве» (262, с.20-22).

Привлекают с современной точки зрения своей точностью детали описания, например, «всевышний создал его в форме двух рогов». Ведь для того далекого времени было чрезвычайно сложно устано­вить географическую форму озера. Для этого, по меньшей мере, од­ним и тем же людям необходимо было побывать на высотных местах по южным (юго-западным) и северным берегам Байкала, чтобы уви­деть схожесть двух его оконечностей в «земном масштабе» с двумя рогами. Но не это для нас самое главное. Шокирующим является само название древними людьми любимого для нас озера — «море ужаса». Сердце сибиряка никогда не смирится с такой постановкой вопроса.

Между тем, людей, давших такое название и не очень-то ли­цеприятное описание славному морю можно хорошо понять, если предположить, что это были вряд ли выходцы из аборигенных на­родов, а, скорее всего «пришлые», «путешественники», «первоот­крыватели», «первопроходцы», для которых главной задачей было описание дальних земель. Для таких пионеров, выходцев из более южных, чем Сибирь, краев, а тем более арабов по происхождению, суровые сибирские местности с их резко-континентальным климатом и жгучими морозами вряд ли могли вызвать только положительные эмоции даже при красоте своей. «Забивали» любые чувства прекрасного тяготы пути по нехоженым байкальским берегам, горным кручам, климатические неудобства, особенно в осеннюю и весеннюю пору и т.д. К тому же в районе Байкала, как и сегодня, весьма часты землетрясения в историческом периоде с весьма тяжелыми последс­твиями. Именно из таких впечатлений пришлых людей и родилось «море ужаса».

Если брать и анализировать легенды и предания о Байкале, сде­ланные в давние времена коренными жителями его берегов — пре­жде всего бурятами и эвенками, то вряд ли можно обнаружить в них много восхищений о его красотах и прелестях и описаний эстетичес­кого характера. Аборигенам, как и другим людям, проживающим в суровых краях, нужно было просто выживать и существовать, а с различных сентиментальностей было мало проку. Да, Байкал — пре­красное творение природы, но его живописностью и благолепием сыт не будешь, а больше надо думать о своих прагматических интересах. Да, Байкал — хозяин, пекущийся о своем богатстве, делящийся им с людьми, но для этого надо предпринимать немало усилий. Да, Бай­кал — строгий судья, карающий ложь, клевету, неправду, отдающий должное добрым и честным людям, но порою его отношение к людям непредсказуемо. Да, Байкал — грозный повелитель скал, вод и вет­ров, наказывающий беспечных мореплавателей за их неосторожность и легкомыслие, но далеко не всегда понимающий заботы человека, гонимого нуждой и материальными проблемами в просторы озера. Именно отсюда Байкал — седой старец, как и пожилой отец, нередко бывающий грозным и гневным, казалось бы, не забывающий в нуж­ные минуты помогать человеку, но все же вредный «старикан», для которого ничего не стоит даже в свою дочь бросить камни.

Вряд ли добавило много положительных красок в общий имидж Байкала и время освоения сибирских и дальневосточных земель рус­скими людьми. Ведь по большому счету и российские «пионеры Вос­точных просторов» так же выступали временными посланцами воли царя или (и) собственных корыстей и амбиций, чьей целью было описание и первоначальное освоение «диких» мест, и менее всего — любование их красотами. Точно также нельзя предполагать, что выиграли образы Сибири, в целом, и Байкал, в частности, оттого, что эти суровые края стали сосредоточием разного рода ссыльных и каторжных людей. Попавши сюда по случайным и роковым пре­вратностям судьбы, разного рода арестанты проявляли двойственное отношение к этим жестким и жестоким краям, и давали им своеоб­разные оценки.

С одной стороны, уникальность мест естественно вызывала вос­хищение. «В Восточной Сибири, и особенно за Байкалом, - писал декабрист В.Н.Басаргин, - природа так великолепна, так изумительно красива, так богата флорою и приятными для глаза ландшафта­ми, что, бывало, невольно с восторженным удивлением простоишь несколько времени, глядя на окружающие предметы и окрестности. Воздух же так благотворен и так напитан ароматами душистых трав и цветов, что, дыша им, чувствуешь какое-то особенное наслаждение». Ему вторили декабрист Розен: «Природа там красавица» и добро­вольная спутница ссыльных П.Е. Анненкова: «Ничего нельзя себе вообразить великолепнее и роскошнее сибирской природы. Декабрист М.Бестужев — брат Н.Бестужева в своих записях многократно упоми­нает «красоты дикой природы», «прекрасные открытые виды», «слав­ные виды», «разнообразие видов», пишет о желании «полюбоваться видами». С восхищением описывает он красоту ночных пейзажей: «Очаровательный вечер! Ясное небо! Звезды горят ярко — кругом мрак. Окрест нашего стана пылают костры, около которых собира­ются разнообразные группы. В ярком пламени рисуются различные фигуры в различных положениях... Близкие деревья освещены, подоб­но театральным декорациям; смешанный говор, ряд освещенных юрт, где вы видите одушевленные картины, и каждая из них носит на себе особый отпечаток; бальзамический воздух — все, все очаровательно! Очаровательно даже и не для узника, которому после тюрьмы и затво­ров, без сомнения, прелестен божий мир» (126, с.234-235).

Но любование красотами Сибири сопровождалось, с другой сто­роны, у многих декабристов ощущением своего невольного затвор­ничества, и природа выступала своего рода союзницей «каторги». Характерным в этом плане можно назвать стихотворение декабриста Владимира Раевского о местах своей ссылки:

Я буду жизнь влачить, как тень,

Вдали от ветреного света,

В жилье тунгуса иль бурета,

Где вечно царствует зима

И где природа как тюрьма;

Где прежде жертвы зверской власти

Как я, свои влачили дни;

Где я погибну, как они,

Под игом скорбей и напастей.

Другой известный декабрист и деятель Сибири Г.С.Батеньков, о лестных отзывах которого о Байкале мы уже говорили, одновре­менно обращал внимание на те тяжелые личностные и социальные ассоциации, которые порой вызываются его многоликой ипостасью. «Настанет буря, страшно засвищет ветер в горных пропастях, за­скрипят столетние лиственницы на вершинах, заревут волны — и невольный ужас объемлет сердце странника в ужасной пустыне. Тут предстанут ему дела веков минувших, живо вспомянутся разруши­тельные орды, изшедшие отсюда, страшные и неумолимые, подобно бунтующим волнам святилища их (Байкал почитается священным между язычниками).

Мрачная осень удвоит сии ужасы; вид умирающей природы, сражение волн с волнами, удары льда об лед приводят в трепет и напоминают всеобщее разрушение. Пловец опускает парусы и ищет безопасного пристанища от ярых ветров. Густой туман надолго скрывает солнце и берега. И в ясный день на земле близкой — там представляется непроницаемый мрак. Рев волн увеличивает ужас, нестерпимый холод делает место сие истинным подобием тартара, к которому не смеет приближаться нога человеческая и за которой не проницает око, как за дверь могилы...

Ручьи и реки, будто б ужасаясь приближаться к бездне, скры­ваются под льдистою корою. Одна величественная Ангара дерзает струиться и, как бы время из вечности, истекает; но и сама, облека­ясь в мрак тумана, свидетельствует о своем происхождении из стран ужаса и смерти».

Эти сравнения прозвучали в личном письме Батенькова, они пол­ны искренности и откровенности, и именно потому объективно отра­жают существенные стороны реального образа священного моря.

Обратим внимание еще на одну интересную деталь. В двух рос­сийских народных песнях о Байкале речь всякий раз идет об узни­ках, сбежавших с мест заключения: «долго я тяжкие цепи носил, долго скитался в горах Акатуя, старый товарищ бежать пособил...» или «бежал из тюрьмы темной ночью, в тюрьме он за правду стра­дал...». И если очень хорошо прочесть поэтические строки этих песен, то речь в них идет опять-таки о страданиях, трудностях и переживаниях беглецов, бродяг, арестантов и их близких, и меньше всего о красотах Байкала. «Славное море — священный Байкал», — конечно, это так глубоко и возвышенно одновременно, если го­ворить о природоописательном содержании данной песни, так мало положительного привносит в общий имидж Байкала. Наоборот, «славный корабль — омулевая бочка» и «славный парус — кафтан дыроватый» вызывают при малейшем рассуждении у современного человека острое ощущение опасности и ненадежности, возможности быстро подойти к катастрофе. Поэтому и фраза «молодцу плыть не­далече» очень и очень понятна: куда же далеко уплывешь на такой посудине? Современные «плавсредства» им совсем не чета.

Осмелимся утверждать, что коренного пересмотра «имиджа» Байкала в сознании людей, особенно зарубежных обывателей, не произошло (конечно, не считая его красоты и оздоравливающего влияния). Причины этого, прежде всего в суровости климата мест,  где он находится, в относительной малонаселенности данного реги­она, в трудностях пути массового туриста к озеру и т.д. Но особо стоит отметить действие когда-то зародившихся и укрепившихся стереотипных образов Байкала, о которых мы говорили выше. И встает важная проблема: каким образом изменить эти стереотипы, сделать образ Байкала более привлекательным, «удобоваримым» даже для людей, которых отпугивает прежде всего «дикость» бай­кальских мест, отсутствие комфортности при пребывании в жест­ких природных условиях. А может быть, наряду с притягательным имиджем, использовать противоречивость образа Байкала, его, так сказать, не только «сильные», но и неудобные стороны в качестве «завлекалочки», «приманки» для потенциальных посетителей. Есть же такие места на земле, которые вызывают глубокий интерес и ос­трое желание побывать в них у многих людей именно своей экстре­мальностью, ожиданиями опасностей и сложностей. Может быть, именно давние, архаичные элементы в образе священного моря смо­гут стать побудителями новых поездок, стремлений к посещению Байкала? Ответ, на наш взгляд, здесь однозначен; и может быть изложен в фразе: «Спасаясь от унылой повседневности, приезжайте на священное море». Необходимо только выполнить три условия. Во-первых, как можно четче определиться с нетрадиционными, отпугивающими, рискованными элементами в имидже Байкала. Во-вторых, выявить возможные мотивы людей, способные привлечь их к «экстриму». В-третьих, нужно через СМИ провести работу по совмещению «того» и другого «аспекта» в целях туристической индустрии.

Те, кто сегодня работает над повышением привлекательности Байкала в сознании и чувствах отечественных и зарубежных турис­тов (т.е. практически над созданием его брэнда), озабочены поис­ками комплекса эффективных средств, которые наиболее успешно выполнят данную задачу. Основываясь на материалах анализа соответствующей литературы и наших исследованиях, попытаемся сформулировать некоторые принципы, способствующие правильно­му решению этого вопросу.

Итак, первый принцип — это, вне всякого сомнения, уникаль­ность. Человек, приезжающий на Байкал, очень надеется, что он увидит здесь нечто новое, неизведанное для себя, обогатит свои представления, эмоции, наконец, свою фантазию новыми впечатле­ниями, которые сделают его внутренний мир богаче, и в то же время в родных пенатах обеспечат ему внешний эффект: имидж человека, побывавшего в местах особых, наделенных природой и Богом не­обыкновенными характеристиками и качествами, само посещение которых равнозначно чему-то исключительному.

Кратко напомним те своеобразные, самобытные атрибуты Байка­ла, которые делают его уникальным явлением:

• самый большой в мире водоём с пресной, чистой и вкусной водой;

• дикая природа, таежные массивы в национальных природных парках;

• эндемичный растительный и животный мир;

• аборигенные народы и русские старожилы, проживающие на его берегах и т.д.

Уникальность Байкальского региона может быть представлена не только красотами озера и неповторимыми, эндемичными предста­вителями его флоры и фауны. Не менее уникальны и памятники ис­торического развития человека в данных местах. Например, весьма примечательным является Глазковский некрополь — один из самых древних погребальных комплексов в мире, приблизительный возраст которого оценивается в 7,5 тысяч лет (в сравнение: возраст египет­ских пирамид — около 4 тыс. лет). Глазковский некрополь наряду с другими древними памятниками может стать одним из значимых объектов в археологическом «кольце» Прибайкалья.

Уникальность маршрута для отдельных категорий туристов мож­но «подогревать» с помощью использования «эффекта подражания»: например, показывая клиенту, что в последнее время заинтересовав­ший его маршрут на Байкале пользуется бешеной популярностью у туристов из разных стран.

Второй принцип — загадочность. Для любого человека приятно и престижно знать, что он прикоснулся к какой-то тайне, к сведениям, которые для большинства его сограждан в силу разных причин за­крыты, не могут просто быть «выкачаны» из Интернета или получе­ны из массовых источников информации. При этом нельзя забывать, что сам человек может стать «творцом тайн», если представленную ему информацию он может скомбинировать в неподражаемые вер­сии, «пахнущие» мистикой, сверхъестественностью, невероятностью. В этом человеку можно «помочь», используя приемы недосказан­ности, двусмысленности получаемых сведений, где позволительно (и даже приветствуется) надумать свои варианты развития явлений и событий, свою оригинальную трактовку увиденному и (или) услы­шанному. Умело поданная загадочность маршрута позволяет сыграть на тщеславии и честолюбии человека, а возможность пофантазиро­вать по поводу своих приключений в таинственных местах усиливает общее впечатление от проведенной поездки.

Отсюда и третий принцип — мифологичность, т.е. связь совре­менных знаний с легендами и преданиями, бытующими в истории народов, населяющие здешние места. Это, конечно, миф о морском старце и дочери его Ангаре, миф о происхождении бурят на Байкале и многие другие. При этом важно понимать и значение этнической окраски мифа: он всегда воспринимается более успешно, если вы­мысел, заключенный в нем, в чем-то связан со сказаниями народа, к которому принадлежит воспринимающий. Миф — это не только плод воображения, но и те подсознательные архетипы, которые, так или иначе, живы в глубинах психики каждого человека, и при уме­лом воздействии «прорываются» в сознание, побуждают человека признать, что в них есть высокая доля исконной, сакраментальной истины.

Не менее востребованы многими людьми знания и действия, оформленность которых можно отразить в принципе экологичности. Здесь имеется в виду безопасность самой природы. Многие зарубежные, да и отечественные, туристы, воспитанные на установ­ках «зеленых», обращают самое пристальное внимание на факты и мероприятия, которые сориентированы на защиту природы, на сохранение ее уникальных объектов. Нефтяные загрязнения в воде, мусор на берегах и в самом озере, израненные и срубленные дере­вья, небрежные привычки жителей по отношению к священному морю — всё это на виду и сразу портит впечатление. Отношение к людям, не способным сберечь первозданность и девственность уни­кальных мест, снижает и брэнд самого Байкала. С другой стороны, гостям важно знать о том, что «байкальцам» в экологическом пла­не есть чем гордиться: движение в защиту чистоты Байкала уже в конце 50-х годов, борьба с двумя трубами на юге и севере озера, увенчавшееся победой, стали признаваемыми вехами российского экологического движения. И эти факты могут работать на имидж священного моря.

Пятый принцип — соучастие, иначе говоря, включенность чело­века в мероприятия, традиционные для мест посещения. Он — один из наиболее трудных в своем обеспечении, поскольку сделать так, чтобы человек внутренне прочувствовал свою причастность к ка­ким-то действиям и явлениям, свою вовлеченность в реальные, эк­зотические ритуалы и церемонии, чрезвычайно сложно. Участие в наманских кампаниях с личным напутствием со стороны «мага» и чародея, возможность посоревноваться в экзотических видах спорта, рыболовстве, другого вида конкурсах местных «аборигенов», поу­частвовать в их танцах, плясках, песнопениях — все это, несомнен­но, становится одним из драгоценнейших воспоминаний туриста о посещенных местах.

Принцип «соучастия» может касаться и совершенно банальных, по первому представлению, вещей. Например, замечено стремление значительного числа зарубежных туристов останавливаться на краткое жительство в деревянных домах и других пристанищах, прибли­женных к традиционным местам обитания на посещаемых террито­риях. Для таких людей стали привычными и потому «скучными» гостиницы, построенные под евростандарт и предлагаемые в любой стране. Они с насмешкой и пренебрежением смотрят на власти и предпринимателей местных территорий, которые стремятся преоб­разовать самобытные, уникальные (и этим привлекательные) сёла байкальских старожилов и аборигенов в безликие «Нью-Васюки» каменно-бетонного типа. Естественно, жизнь в «новых» условиях, приближенных к реальным для местных жителей и аборигенов, должна сопровождаться предоставлением комфорта «по первому требованию».

Еще один принцип касается возможностей общения с интерес­ными, нестандартными людьми, выделяющимися своими нетри­виальными взглядами, позициями, суждениями по отношению к природе, окружающему миру, другим людям. Имеющиеся экологи­ческие и туристические интересы приезжающих предполагают, что обязательно будут люди, разделяющие эти взгляды и обогащающие их новыми рассказами и впечатлениями. Человек «с изюминкой», коммуникабельный и компанейский, может украсить любую туристи­ческую поездку, придать ей желательное впечатление. Естественно, многие туристы, особенно зарубежные, связывают такие надежды с людьми из «своих» туристических групп: ведь среди них часто на­ходятся родственники, коллеги, соседи и т.п. Но и поиск сторонних интеллектуалов не исключается. Красноречивый, выразительный и компетентный гид в этом плане может стать приятной находкой для туристов.

Названные шесть принципов касаются непосредственно предпоч­тения природных объектов в качестве желательных и привлекатель­ных. И являются естественным фундаментом байкальского брэнда. Но не в меньшей мере важно знать некоторые другие принципы, ко­торые хоть и являются сопутствующими, но всегда принимаются во внимание. На первом месте назовем правило, связанное с глубинным инстинктом человека, которое обязательно участвует в «регулирова­нии» его туристического поведения и отношения к конкретным при­родным объектам. Речь идет о безопасности, которую человек ждет и хочет в любом месте, даже если его цель — экстремальный туризм. К тому же немало туристов обладают повышенной мнительностью и тревожностью. Безопасность для туриста проявляется прежде всего в житейских вопросах: транспортное и медицинское обеспечение, качество пищи, надёжность маршрутов, удобство проживания. Если клиент стремится, прежде всего, обезопасить себя от задержек транс­порта, краж, укусов ядовитых насекомых, в первую очередь, для Байкала летом — энцефалитного клеща, возможностей заболеваний от смены климата, то при рекламе туров на первое место стоит вы­двигать гарантию надежности маршрута, указывать систему мер по обеспечению безопасности. Отсюда высокая значимость информации, которая показывает индивиду, какие меры предприняты для того, чтобы его драгоценной жизни было как можно меньше угроз, каким образом природные объекты (маршруты, трассы, водоемы и т.п.) до­ведены до кондиций, не угрожающих здоровью и человеку, что будет предпринято в случае возникновения непредвиденных обстоятельств. Конечно, такую информацию некоторым людям, стараясь не портить их «репутацию отважных и решительных индивидов», необходимо давать сугубо конфиденциально.

Стоит также не забывать о естественной меркантильности, расчёт­ливости и бережливости человека. Экономичность как непреодоли­мое стремление многих людей к сбережению собственных средств, к рациональной трате собственных накоплений, движет немалым коли­чеством путешественников. Заработанное не должно быть потрачено впустую — это правило так или иначе проявляется у клиентов при любом туристическом обслуживании.

Но все же самым важным принципом сопровождения турис­тического брэнда природного объекта все более и более выступает «оптимальный сервис». Мы используем слово оптимальный, пос­кольку требования и запросы туристов разных национальностей и социального статуса естественно различаются и «оптимальность» в данном случае - некоторая возможность варьировать «уровень» ус­луг, хотя принципиально разницы в них не должно быть. Особенно, как известно, привередливы и щепетильны в этом вопросе зарубеж­ные почитатели Байкала. Потребность находиться в нормальных условиях, питаться, отдыхать и исправлять другие свои физиологи­ческие надобности — каждодневная необходимость любого человека. И малейшие отклонения от «нормального» обслуживания в данных вопросах резко снижает статус любой поездки, «убивают» самые хо­рошие настроения. Иностранные туристы, более всего любители экс­тремальных и экзотических видов поездок, говорят, что можно жить и в хижине, и в юрте, и даже в чуме, но вот обязательство обеспечить гигиенические и санитарные нормы бытия — это наипервейшее ус­ловие любого путешествия. Стоит напомнить, что природный брэнд — это, прежде всего чистоплотность, поскольку она исконно присуща самой природе.

Есть ещё один момент, без обеспечения которого многие назван­ные принципы природного брэнда вряд ли окажутся эффективными. Речь идёт о создании опять-таки оптимальной системы информирова­ния людей о природном объекте в средствах массовой информации и рекламы. Об этом приходится говорить потому, что многие туристы (в первую очередь зарубежные) постоянно жалуются на отсутствие необходимых сведений о самом Байкале, о конкретных интересных и увлекательных турах, о стоимости проживания и обслуживания и т.д. и т.п. Более всего такой информации не хватает на иностранных языках, к тому же адаптированной к специфическим интересам лю­дей из разных стран, учитывая особенности их психологии. В данном направлении сегодня надо много и много работать для того, чтобы брэнд Байкала встраивался в душу, чувства и чаяния любого граж­данина мира.

Назад в раздел