Волею обстоятельств уже более десятилетия я оторван от родной мне Бурятии, но изредка посещаю ее и стараюсь внимательно следить за теми процессами, которые в ней происходят. С большим удовлетворением и радостью отмечал я, что почти все доброе, что заложено было полвека назад в систему организации культурной жизни республики, сохранилось и даже в чем-то развилось, несмотря на все социально-экономические и политические перипетии, перемены и обвалы последних лет. Но недавно прочитал в газете «Бурятия» статью А. Аханянова «Новое - хорошо забытое?!» и не могу не откликнуться на нее.
Дело в том, что я более сорока лет своей сознательной общественно-полезной жизни посвятил отрасли культуры Бурятии и четверть века проработал первым заместителем министра культуры республики и, следовательно, имею прямое отношение к проблеме. Вместе с Дамбой Жалсараевым, Доржи Цыремпиловым, Пурбо Нимаевым мы (как это ни странно для эпохи господства партаппарата) сами определяли стратегические цели, разрабатывали и по возможности реализовывали тактику культурного строительства, опираясь, разумеется, на поддержку руководства республики. Не буду останавливаться на конкретных результатах этой работы. Отмечу только, что 60-80-е годы («годы застоя» в стране) признаются всеми как «ренессанс», «серебряный век» в развитии культурных процессов в Бурятии. Недаром она по уровню и качеству культурного обслуживания населения к 90-м годам далеко опередила многие регионы страны и стала примером для них.
Руководство министерства культуры четко представляло себе текущие, внутренние, региональные задачи и проблемы внешние, межрегиональные, долгосрочные, опирающиеся на ее самобытные, в частности, природные, рекреативно-туристические возможности, и старалось сочетать их реализацию. Делая все возможное для создания практически заново материальной базы культуры на селе, создавая новую систему культурного обслуживания населения и управления ею, всемерно расширяя подготовку кадров для учреждений культуры, развивая возможности для художественного творчества, в том числе профессионального искусства, Бурятия вместе с тем должна была создавать предпосылки для успешного выполнения своей межрегиональной, а может быть, межгосударственной рекреативной роли в области культуры, расширяя сеть музеев, фольклорных коллективов, самобытного национального профессионального театрального и музыкального искусства, художественно-изобразительного творчества. Так, за короткое время в республике на основе организации объединения музеев и их общих фондов были созданы первые в России этнографический музей под открытым небом, музей природы, музей восточного искусства, художественные мастерские, многие фольклорные ансамбли.
К сожалению, далеко не все возникшие тогда идеи и планы по совершенно понятным объективным и субъективным причинам удалось до конца реализовать. И одним из таких планов был проект музея живой природы - зоодендропарка в Улан-Удэ. Идея музея живой природы возникла в конце 70-х годов. Предполагалось, что он будет естественным продолжением этнографического музея-заповедника народов Забайкалья, который к этому времени уже существовал. На обширной территории в 50 га должны были разместиться дендропарк местной флоры, и в условиях полувольного содержания находиться все возможные к демонстрации представители местной фауны. Смысл - организация разумного, полезного досуга, научно-просветительная, экологическая работа с населением республики и ознакомление ее гостей с уникальным миром природы Бурятии. При участии ведущих специалистов - географов, зоологов, ботаников, ландшафтных проектировщиков - после внимательного изучения опыта других зоопарков и ботанических садов (они повсеместно на ограниченных пространствах существовали раздельно) в начале 80-х годов был разработан генеральный план музея, его многие детали. Началось ограждение территории, подбор коллекции животных, предварительное содержание будущих обитателей. К сожалению, тогда на этом все остановилось.
Изначально предполагалось, что зоодендропарк должен отличаться от других зоопарков и заповедников полным отсутствием каких бы то ни было экзотических, не свойственных природе края тропических или арктических видов, но зато полностью, без изъянов представлять местную фауну и флору, как ныне обитающую, так и исчезнувшую по разным причинам, но характерную для края в недалеком прошлом. Так, установлено, что амурский тигр в свое время доходил до Байкала; бобр широко селился на сибирских водоемах; антилопы, дикие верблюды, лошади Пржевальского, куланы обитали в степной южной Бурятии и т.д. Значит, им место в нашем зоодендропарке как исчезающим видам фауны. Предполагалось, что зоодендропарк послужит делу сохранения и воспроизводства местных краснокнижных видов, как это случилось во многих других лучших зоопарках.
Проект музея живой природы в качестве одной из принципиальных особенностей предполагает максимально допустимый простор для его обитателей в условиях, приближенных к естественной для них природной среде - просторные вольеры, укрытия. Никаких клеток для видов, опасных посетителям, - рвы с подпорными стенками, водные преграды. Для неантагонистов - травоядных, например, - общее содержание стадами на обширных площадях. Конечно, здесь необходимы условия для наблюдения - система смотровых площадок, виадуков, технические возможности наблюдать животных в логове, доступная всем информация об обитателях и т.д.
На территории зоодендропарка предстояло воссоздать все многообразие флоры нашего региона - таежные и лесные просторы, многообразные кустарники и ягодники, грибные и ягельные поляны, альпийский луг и многое другое. Все это должно было по возможности воспроизвести фрагменты растительных ландшафтов, разнообразие которых столь характерно для Бурятии. Было также очевидно, что дендропарк должен стать благословенным уголком для окрестной фауны - белок, бурундуков, птиц, которых можно во множестве привлечь и сделать ручными подкормкой, созданием гнезд и т.д.
Прошли годы. Возвращаясь мысленно к прежним проектам, невольно находишь в них нечто, что требует улучшения, дополнения. Ну вот, скажем, фауна Байкала. Известно, что здесь обитают 1340 видов животных, в том числе 50 видов рыб, а также свыше 500 видов водной флоры. Сотни видов живых существ - эндемики. Как же не иметь в зоодендропарке большой байкальский аквариум, в отдельных секторах которого могут в соответствии со своими биологическими особенностями демонстрироваться редчайшие обитатели озера-моря - от байкальской нерпы, омуля, голомянки, гольца-даватчана, осетра до гаммарусов? Необходим, по-видимому, и террариум для многочисленных видов пресмыкающихся и земноводных, обитающих в зоне Прибайкалья, особенно в районах термальных источников.
В Байкальской подобласти Голарктики (как определял нашу зону академик Л.С. Берг) обитает множество видов птиц, в том числе и водоплавающих. Поэтому в зоодендропарке необходимо иметь и обширный искусственный водоем, на котором летом останавливались бы перелетные виды водоплавающих, и обитали постоянные живые экспонаты, зимующие на воздухе и в специальных демонстрационных залах-птичниках.
Думается, что в зоодендропарке должна быть ярко отражена биологическая история региона. Поэтому необходима вводная экспозиция, составной частью которой могут стать материалы палеогеографической, геологической, ландшафтной истории и непременно палеонтологические коллекции музеев. Заметим, что занимательность экспозиции зоодендропарка, при всей ее серьезности и научности, совершенно необходима. Буйная фантазия может представить себе, что во входной части зоодендропарка вдруг возникнут «ожившие» макеты в натуральную величину доисторических, но когда-то обитавших здесь не только мамонта и шерстистого носорога четвертичного периода, но и других ис- копаемых, в том числе многообразных динозавров, интерес к которым в последнее время заметно повысился. (Этот прием достаточно широко используется в диснейлэндах, и существует испытанная технология изготовления таких макетов). Важно лишь, чтобы эта экспозиция была строго научной и сопровождалась вещественными палеонтологическими доказательствами.
Этнографический музей и зоодендропарк должны быть тесно связаны, служить продолжением друг друга. Думается, что потребуется расширение биологических аспектов в этнографическом музее за счет широкого показа многочисленных местных пород домашних животных (но непременно в связи с особенностями быта), земледельческих культур, местного садоводства, пчеловодства и т.д. С другой стороны, в зоодендропарке должно быть найдено место для, скажем, зимовья охотника, рыболовецкого становища и промысловых станов с экспозицией экологически чистых орудий охоты, рыболовства, добычи орехов, ягод, грибов. Это отразит не только экологические, но и экономические мотивы экспозиции.
В наше время с каждым днем становится все более ясно, что охрана окружающей среды, экология вообще и воспитание экологического мировоззрения - всеобщая, глобальная, злободневная, не терпящая отлагательств общественная проблема. Трудно переоценить возможный вклад зоодендропарка в эту сферу. Он должен стать центром научно-просветительной работы во всем ее многообразии, включая школьные уроки биологии, деятельность объединений юных натуралистов. Голубая мечта - превращение зоодендропарка в научно-исследовательское учреждение, базу академических институтов и соответствующих кафедр университетов республики. Разумеется, эти аспекты требуют соответствующей материальной базы. Парку необходим лекционный зал, помещение для работы кружков, лаборатории, новейшие технические средства и т.д.
Таким образом, польза зоодендропарка для экологического воспитания населения республики несомненна. Но нужно ли иметь зоодендропарк для туристско-рекреационных целей в межрегиональном масштабе, эту миниатюрную модель удивительного по своему великолепию натурального ландшафта, который раскрывается в туристическом путешествии по Бурятии? Полагаю, что это необходимо. Во-первых, турист, даже имеющий неограниченное время и средства, не сможет на туристических тропах ознакомиться со всем многообразием природных ландшафтов огромного региона. Во-вторых, мимо его взора неизбежно пройдет большая часть скрытой от человека жизни обитателей Байкала, окружающих его ландшафтов. В-третьих, только системный показ фауны и флоры сможет дать полное представление обо всем многообразии и красоте природных богатств республики и подготовить к восприятию частных ландшафтов. В-четвертых, далеко не все по финансовым, временным, возрастным причинам и физическому состоянию могут позволить себе совершить длительное путешествие, а непосредственное, постоянное и дотированное общение с «дикой» природой имеет неоценимое значение для воспитания лучших человеческих качеств, особенно у детей и подростков, живущих в новых условиях информационного мира, и познающих его скорее разумом, чем чувствами через экран телевизора или компьютера.
У противников организации зоодендропарка может быть лишь один существенный довод - значительные затраты на его сооружение и содержание. Разумеется, дело это далеко не дешевое. Но, во-первых, от государственного бюджета потребуются не все необходимые средства. Так, на строительство этнографического музея (так же, как и на проектирование и предварительные работы по музею живой природы) никто никогда не выделял ни копейки целевых средств. Он был создан исключительно инициативным путем за счет экономии на других расходах министерства культуры республики. Но и объем работы, и новые высокие научно-эстетические и технологические требования предполагают существенные целевые капиталовложения в создание зоодендропарка, который может реализоваться только за счет различных источников. Полагаю, что уточнение проекта, создание инфраструктуры - ограждения, коммуникаций, дорог, смотровых площадок, благоустройство - должны быть проведены за счет республиканского и городского бюджетов.
Что же касается отдельных объектов парка - вольеры, аквариумы и т.д., то они нуждаются в поддержке предпринимателей-спонсоров и должны носить именной характер. Представьте себе вольер, скажем, окинского снежного барса, на котором обозначено, что он построен в подарок посетителям музея таким-то предпринимателем, такой-то фирмой, банком, компанией. Ведь это не только реальный вклад в поддержку необходимого для республики объекта и участия в экологической работе, но и действенная постоянная реклама, значение которой для имиджа самого спонсора трудно переоценить. (К сожалению, во времена строительства этнографического музея в республике еще не было состоятельного класса).
Сооружение зоодендропарка, который станет визитной карточкой республики и будет полезен всем, позволит возродить в известной степени методы народной стройки, привлечет население, детей, подростков к общественно-полезным занятиям, станет объектом постоянного шефства институтов и школ, коллективов предприятий и учреждений над отдельными объектами музея живой природы.
Затраты, связанные с созданием зоодендропарка, не ограничиваются строительными расходами, приобретением живых экспонатов и т.д. Его организаторы, конечно, должны быть готовы к решению немалого числа организационно-хозяйственных и финансовых проблем в процессе его эксплуатации - кормообеспечения, водоснабжения, теплоснабжения в условиях длительной зимы для части обитателей, ветеринарного надзора; охраны объектов на значительной территории, решительной борьбы с браконьерством и экологическим хулиганством во всех его проявлениях. Однако теперь существует немало предпосылок успешной реализации проекта - положение в стране стабилизировалось, общественное мнение все больше склоняется к проблемам экологии, прояснилось понимание важности рекреационной составляющей во вкладе Бурятии в разделение между регионами социально-экономических задач страны, возросли федеральные инвестиции и субвенции, возникли новые реальные источники финансирования культурных проектов.
И последнее соображение: при отсутствии ныне сколько-нибудь внятной национальной идеи, особое значение, видимо, приобретает сейчас в России воспитание любви к родной земле, гордость за богатство и своеобразие ее достоинств, в том числе и природных. Поэтому, казалось бы, частная, второстепенная в государственном масштабе проблема создания в Бурятии зоодендропарка - музея живой природы имеет не только рекреационный, эколого-просветительный, но и большой идеологический, политический смысл. Вот почему я от всей души приветствую инициативу газеты «Бурятия» и Ал. Аханянова, вновь поднявших этот важный для региона вопрос.
Республика всегда отличалась своими культурными инициативами и претворением их в жизнь. Хотелось бы верить, что в ней и сейчас найдется немало светлых голов среди государственных и общественных деятелей, бизнесменов, научной и педагогической интеллигенции, работников культуры, простых тружеников, которые оценят государственный смысл идеи, реанимируют проект зоодендропарка, дополнят, детализируют и организуют его реализацию.